Много лет назад Грины были моими товарищами. Их работа была сопряжена с огромным риском, и поэтому я убедил их сдать на хранение генетический материал. Когда они погибли, материал был подвергнут анализу и выяснилась их несовместимость — простое соединение его спермы с ее яйцеклеткой оказалось невозможным. Вместо этого, когда стало возможным создание искусственных людей, их гены были использованы выборочно. Создание твоей личности оказалось единственно успешным — все остальные варианты пришлось забраковать. Хороший генный инженер работает по принципу хорошего фотографа: идеальный результат получается лишь при готовности пустить в утиль все варианты с мало-мальским изъяном. Эксперименты с Гринами на этом закончились: яйцеклетки Гейл пропали, а сперму Джо использовать больше нельзя.
Невозможно, конечно, точно определить твою степень родства с ними, но, думаю, не ошибусь, если назову что-то среднее между внучкой и правнучкой. Остальной материал взят из множества источников, но ты можешь гордиться тем, что вся ты состоишь из очень тщательно отобранных генов — твои создатели старались максимально улучшить породу homo sapiens. Таковы твои потенциальные возможности, а реализуешь ты их или нет — зависит уже от тебя.
Перед тем, как все документы и записи были уничтожены, я из любопытства пролистал их, мне было интересно, какие расы и нации перемешались в тебе. Вот примерный список национальностей, если память мне сейчас не изменяет: финны, полинезийцы, американские индейцы, датчане, корейцы, немцы, хинди, англосаксы и… еще множество «кусочков» отовсюду, да и все перечисленные выше — не «чистые». Не быть тебе никогда расистом! В противном случае придется кусать самое себя за хвост. Все сказанное выше означает, что для твоего создания был отобран наилучший материал из всех возможных источников, и тебе просто здорово повезло, что ты оказалась при этом еще и с очень красивой внешностью.
(«Красивой»! Босс, у меня ведь всегда под рукой зеркало. Неужели, он и вправду так думал? Ну, конечно, сложена я — дай Бог всякой… Что лишний раз подтверждает, что я не родилась, а меня сделали. Ладно, если он и вправду так думал, мне очень приятно, потому что… потому что я — такая, какая есть, и другой меня уже не будет).
Еще кое в чем я должен объясниться, а вернее, попросить у тебя прощения. Все было спланировано так, что ты должна была воспитываться приемными родителями как их родная дочь. Но когда ты еще весила меньше пяти килограммов, я очутился в тюрьме. Хотя мне и удалось бежать, на Землю я не мог вернуться до Второго Атлантического Сопротивления. «Шрамы» от этой осечки ты до сих пор носишь в себе, я это знаю. Я надеюсь, когда-нибудь ты избавишься от своего страха и недоверия к «настоящим» людям — эти чувства лишь мешают тебе. В один прекрасный день ты должна принять и поверить эмоционально в то, что ты давно уже понимаешь умозрительно: ты и есть «настоящая», причем ничуть не в меньшей степени, чем те, которых ты считаешь другой «породой».
Ну, что еще могу я сказать с этом последнем письме? Нелепая случайность, моя осечка сделала тебя легкоранимой и слишком сентиментальной. Дорогая моя, ты обязательно должна избавиться от всякого страха, от чувства вины и стыда. Надеюсь, что от жалости к себе ты уже избавилась…
(Черта с два!)
…но если нет, запомни: ты должна покончить с этим раз и навсегда. Думаю, ты обладаешь иммунитетом к религии. Если нет, я могу тебе тут помочь не больше, чем, скажем, в пристрастии к наркотику. Религия иногда бывает источником счастья, а я не могу лишать кого-либо счастья. Но это удобство подходит слабым, а не сильным, что же касается тебя, то ты — сильна. Главная беда с религией — любой религией — состоит в том, что подверженный ей принимает определенные положения на веру, а следовательно, не может судить о них беспристрастно, исходя из реальности. Можно греться возле тепленького огонька веры, а можно сделать другой выбор и жить в зыбкой неуверенности реальности, но невозможно обладать и тем и другим.
И последнее, что я хочу сказать тебе — чем я сам очень горжусь. Я — один из твоих «предков», не главный, конечно, но часть моих генов живет в тебе. Ты не только моя приемная дочь, но какой-то частью (пусть очень маленькой) и родная тоже. И я, правда, горжусь этим. Поэтому позволь мне закончить это письмо словом, которое я не мог произнести, пока был жив:
С любовью. Хартли М. Болдуин.
Я сунула письмо обратно в конверт, свернулась в клубок на диване и предалась наихудшему в мире пороку — принялась жалеть себя со вздохами, всхлипываниями и слезами. Не вижу ничего дурного в слезах, это — своего рода смазка для психики.
Выплакавшись, я поднялась, умылась и решила на этом закончить траур по Боссу. Я была очень тронута тем, что он удочерил меня, меня согревала мысль о том, что во мне есть его частичка, но… он по-прежнему оставался для меня Боссом. И я подумала, что он позволил бы мне один очистительный приступ печали, но, вздумай я продолжать, — это вызвало бы у него лишь раздражение.
Мои подружки все также мирно посапывали, так что я прикрыла дверь в их комнату, с удовлетворением обнаружив, что она звуконепроницаемая, уселась за терминал, сунула в прорезь свою кредитку и набрала код «Фонга, Томосавы и прочая», который я выяснила у справочной, чтобы набрать его напрямую, а не связываться с гостиничной службой — напрямую было бы дешевле.
Я сразу узнала женщину, ответившую на мой звонок. Черт! Слабое притяжение, и впрямь, лучше любого бюстгальтера. Если бы я жила в Луна-Сити, я бы тоже носила одни трусики, а может, вообще лишь одну жемчужинку — в пупке.
— Прошу прощения, — сказала я, — я машинально набрала код «Цереры» и «Южной Африки» вместо «Фонг, Томосава, Ротшильд, Фонг и Финнеган». Со мной так иногда бывает. Простите, что побеспокоила вас, и еще раз спасибо за то, что вы помогли мне пару месяцев назад.
— Не стоит, — ответила она, — тем более, что вы набрали код правильно. Я — Глория Томосава, старший партнер в «Фонг, Томосава и т. д.» с тех пор, как папаша Фонг ушел на пенсию. Но это не мешает мне оставаться вице-президентом «Цереры» и «Южной Африки» — мы являемся одним из отделений банка. Кроме того, я еще и старшее доверенное лицо, а это означает, что дело вам придется иметь именно со мной. Мы все скорбим здесь с тех пор, как пришло известие о смерти мистера Болдуина, и я прошу вас принять наши соболезнования, мисс Болдуин.
— Одну минуту, я как-то не совсем поняла… Можно повторить все сначала?
— Простите. Обычно все, кто звонит на Луну, хотят получить максимум информации в минимальное время — звонок стоит недешево. Вы хотите, чтобы я повторила каждое предложение?
— Нет… Пожалуй, не стоит. Доктор Болдуин оставил мне письмо, где просил присутствовать при чтении его завещания на Луне. Я не сумею там быть. Не могли бы вы мне посоветовать, кого я могу найти на Луне в качестве своего представителя? И… когда это произойдет?
— Это произойдет, как только мы получим официальное подтверждение смерти из Калифорнийской Конфедерации. Думаю, очень скоро, поскольку мы уже получили известие от нашего представителя в Сан-Жозе. Вам нужен кто-то, кто мог бы вас представлять… Скажите, а я — подойду? Наверно, мне следует добавить, что папаша Фонг был адвокатом вашего отца в Луна-Сити многие годы, так что, поскольку я теперь вместо него, а доктор Болдуин скончался, я могу представлять ваши интересы. Если, конечно, вы не возражаете.
— Конечно, не возражаю, мисс… миссис Томосава. Кстати, как правильно — мисс или миссис?
— Тогда я с удовольствием приму на себя эту обязанность. Правильно — миссис. У меня сын примерно ваших лет.
— Это невозможно! — (Неужели эта победительница на конкурсе красоток вдвое старше меня?!)
— Это в порядке вещей. Здесь, в Луна-Сити мы все очень старомодны. Здесь не так, как в Калифорнии. Мы прежде выходим замуж, а потом рожаем детей — только в такой последовательности. Я бы не осмелилась быть «мисс» и при этом иметь взрослого сына — здешнее общество немедленно осудило бы меня.
— Да нет, я хотела сказать, невозможно, чтобы у вас был сын — мой ровесник. Вы же не могли родить его в четыре года или максимум в пять.
— Мне очень приятно это слышать, — улыбнулась она. — Почему бы вам не приехать и не выйти замуж за моего оболтуса? Он всегда мечтал о богатой наследнице.
— А я — богатая наследница?
— Видите ли, — она помялась, — я не могу сломать печать на завещании вашего отца, пока он юридически еще жив, то есть до официального известия о его смерти. Но поскольку подтверждение очень скоро придет, нет смысла заставлять вас звонить сюда еще раз. Я сама составляла завещание и сама положила его в свой сейф, предварительно запечатав, разумеется, поэтому ничего не случится, если я вам скажу, каково его содержание, только… юридически вы этого не знаете до официального прочтения. Итак: да, вы богатая наследница, но охотники за приданным не станут виться роем возле вас. Наличными вы не получите ни грамма. Вместо этого банку (то есть мне) поручено субсидировать вас в случае миграции с Земли. Если вы выберете Луну, мы оплатим вам стоимость проезда. Если выберете необжитую планету, мы купим вам скаутский нож и станем молиться за вас. Если вы решите переселиться в такие дорогостоящие места, как, скажем, Каунай или Хальцион, мы оплачиваем ваш проезд, все ваши расходы и обеспечиваем вас первоначальным капиталом. Если вы вообще не покинете Землю, нам предписано помогать вам, исходя из суммы, оставшейся после всех остальных назначений и поручений. Таким образом, вы имеете приоритет в получении субсидий лишь в случае вашего переселения с Земли. Одно исключение: если вы отправляетесь на Олимпию, вы платите за себя сами — от нас вы не получите ничего.
